Л. И. Иванова
Процесс развития народных верований от тотемизма к политеизму, а затем - монотеизму практически невозможно проследить на примере одного фольклорного жанра. Сегодня самую полную картину карельских верований нам дают заговоры и мифологическая проза. Но нагляднее всего этот процесс виден на примере «Калевалы», ибо она явилась по праву энциклопедией карельского быта и верований различных эпох. Э. Лённрот вложил в это произведение не только все свои знания, огромное фольклорное богатство, весь талант, но и собственные взгляды патриота и христианина, подлинного сына XIX в. Именно поэтому в поэме нашли отражение все три типа верований, а заклинательная поэзия и мифологическая проза и в наши дни, синкретизировав верования многих столетий, демонстрирует их развитие от тотемизма через политеизм - к монотеизму. Среди мифологических персонажей «Калевалы» можно выделить несколько типов.
К первому можно отнести персонажей самого древнего уровня, самых архаических мифов, от образов которых сохранились только осколки. Причем по сравнению с народными рунами в «Калевале» они явно поблекли. Это и огромный орел, и большой бык, по рогам которого белке приходится скакать несколько дней и ночей, и образ девушки-лосося, и чудо-образ сампо, и почитаемый медведь Отсо, в честь которого устраивали даже настоящий ритуализированный праздник. К этому типу относятся и противопоставленные друг другу образы «пчелки-маленького человечка» и злого шершня. Это самый таинственный мифологический срез «Калевалы», на нем лежит яркий отпечаток древнейших тотемистических верований карелов: человек искал покровителя среди окружавшей его живой и неживой природы. Э. Лённрот уже в конце жизни, отвечая на сетования Д. Европеуса, что тот записывает рун все больше, а понимает смысл самого древнего их пласта все меньше, писал: «Кто бы не желал этого знать! Однако я, со своей стороны, думаю, что эти изыскания относятся к тем, на которые не стоит тратить много времени» 1 . Неслучайно сам Лённрот, начав с диссертации о языческом божестве финнов Вяйнямейнене и написав «Калевалу», после 1849 г. хранил о рунах практически полное молчание, если не считать лекций для студентов.
Следует согласиться с мнением В Кауконена о том, что, пытаясь на основании мелких осколков установить древнее содержание руны и содержание самых архаичных образов, мы делаем не что иное, как создаем новый миф, то есть нечто иллюзорное, существующее только в нашем воображении2.
Следующую группу мифологических образов представляют персонажи низшей мифологии и политеизма. В. В. Иванов сопоставлял низшую мифологию и политеизм с неофициальным и официальным культом. В качестве доказательства он приводит сведения о Мокоши, которой на Руси в течение длительного времени поклонялись только «бабы богомерзкие». По свидетельствам анатолийских клинописных текстов II тыс до н. э., женщина-жрица при магических действиях, в частности обрядах врачевания, обращалась только к духам низшей мифологии, а жрецы официального культа - к «тысяче богов» Хеттского царства3. Например, в карельской мифологии языческий божественный пантеон в подавляющем большинстве был мужского пола, духи - параллельно и мужского, и женского, а самая главная из них - мать земли, вообще не имела соответствующей мужской ипостаси.
Среди низших мифологических персонажей, присутствующих как в фольклоре, так и в «Калевале», можно выделить хозяев и духов различных стихий: воздуха, земли, воды. Их обилие в «Калевале» бросается в глаза. Многие из них выдуманы Лённротом, но подавляющее большинство проникло в поэму из заклинательной поэзии, а точнее, вместе с нею, так как в последнее издание «Калевалы» Лённрот включил много именно заговорных рун.
Из древних заклинаний Лённрот взял и яркую цветопись, свойственную описанию тех или иных духов, и множество блестящих, звонких эпитетов и метафор (например, «милая воздушная дева», «в голубых чулках красивых, в пестрых кенгах с каблучками»), и разветвленную систему имен, которые являются именами только в определенном смысле (например, в переводах на карельский это просто Дева болей, Дева месяца, Дева жил).
Духи в «Калевале», как и в заговорах и мифологической прозе, и добрые (Дева солнца, Дева месяца, Дева добрая рябины), и злые (например, Сюятар, сотворившая змею из собственной слюны: «плюнула на воду ведьма, харкнула на волны злюка», или «Дева Туони, дочь слепая, Ловиатар, бабка злая, худшая из дочек Туони, злейшая из дочек Маны», родоначальница всяких зол и болезней). Но в мифологической прозе подчас нет абсолютного подразделения на добрых и злых духов. Так, например, хозяин леса считается очень опасным, но он же может подарить охотнику лося, хозяйка дома в основном покровительствует жильцам, но, обидевшись за что-то, может начать вредить им. В заклинательных рунах и в «Калевале» грань между добрыми и злыми духами более четкая.
Почти у всех этих духов есть семьи, дети, слуги и служанки. Подчас и в рунах, и в быличках они делают самую обыденную работу. Когда Вяйнямейнен попадает в Туонелу, он видит, что «Туони маленькая дева, низкорослая служанка, стиркой платьев занималась» И в то же время обыденность мифологизируется жена Илмаринена просит Деву юга и Деву тепла своими передниками и подолами укрыть скотину от дождя и ветра И заклинательная поэзия, и мифологическая проза, и эпические песни демонстрируют веру народа в духов, в хозяев природы Но у каждого жанра свои цели повествования Архаические заговоры непременно включали историю происхождения какого-то явления - болезни, раны или другой напасти, а затем старались ее победить, уничтожить или, наоборот, призвать на помощь соответствующего духа, хозяина Иначе говоря, знахарю и колдуну требовалось покровительство духов Быличка же никогда не была ориентирована на какое-то архаичное время, событие в ней всегда происходит на глазах либо рассказчика, либо его близких, знакомых. Кроме того, быличка сообщает, что встреча с духами чаще всего нежелательна, скорее, даже опасна, она учит, как избежать этой встречи, несет на себе печать нравоучения. У Лённрота духи часто представлены как существа с высокоразвитым чувством прекрасного (примером этого может служить восхищение Духов земли, воздуха и воды игрою Вяйнямейнена на кантеле). Описание их гнева доводит до гротеска.
В мифологической прозе строго оговорено время появления духов, оно сакрально: это или праздники, или полночь (иногда полдень) Появляются духи чаще всего совершенно внезапно (даже, когда их ждут) В заговорах время также строго ограничено, но приходит или оказывает помощь хозяин той или иной стихии уже по просьбе знахаря (колдуна) В эпосе к духам часто обращаются сами люди и в любое время.
В эпических песнях широко распространены образы хозяев и Духов воды, леса, воздуха В быличках же практически нет Духов воздуха (за исключением, быть может, tuulennena «нос ветра»), зато действуют хозяева строений бани, дома, хлева, риги, мельницы, лесной избушки, что является показателем стадиально более позднего времени появления быличек по сравнению с эпосом.
Вера в персонажей низшей мифологии как неофициальная религия широко бытует в фольклоре и в наши дни. Об официальной религии карелов первой половины II тыс. наиболее полное представление можно получить из предисловия М Агриколы к переводу Псалтири, написанного в 1551 г. Известный проповедник христианства указал в нем на поклонение народа одиннадцати языческим богам хяме и двенадцати карельским. В качестве богов хяме (а они нас интересуют потом), что чаще всего встречаются и в «Калевале», и в карельском фольклоре), Агрикола отметил Vainamoinen, который «песни выковал», Ilmarinen, который «небо и мир создал и приводил к месту путников», «сынов Калевы», косивших луга, Tapio, добывавшего в лесу зверей, и Ahti, достававшего из воды рыбу. Также в качестве «идолов, которым прежде поклонялся» народ хяме, названы Turisas, Lieckio, Cratti, Tontu, Rachkoi, Capeet.
В языческом пантеоне карелов Агрикола выделил несколько божеств: Kakri ухаживает за стадом, Wirancannos, Rongoteus, Pellonpecko, Egres дали человеку различные зерновые культуры и корнеплоды, Kondos сделал луга и поля, Hittauanin и Nyrckes принесли зайцев и белок в леса. Ukko воспринимается как повелитель ветра, осадков и грома, причем это, видимо, главный бог, потому что только у него есть жена Rauni и ему посвящен праздник крестьян после весеннего сева4. В заключение Агрикола писал: «Разве не безумен (проклят) тот народ, который верил и молился им. Тогда Черт и Сюндю (Pira ja Syndi) унесли его, потому что он поклонялся и верил в них»5.
Фольклор, к сожалению, даже на территории Финляндии целенаправленно и активно начал собираться только со второй половины XIX в., когда со времени Агриколы прошло почти 300 лет, а еще он указывал, что массовое поклонение этим богам уходит в прошлое. Проделав кропотливую работу, финский фольклорист Е. Хаутала установил, что имена Ainemoinen, Ilmarinen, Ahti, Tapio, Turisas встречаются в эпических песнях и заговорах; Caleuanpojat - в эпических песнях и мифологических рассказах, Lieckio, Cratti и Tontu - в мифологических рассказах и верованиях. Забыто только значение Rachkoi и Capeet. Из карельских божеств Wirancannos, Ukko и Nyrckes являются действующими лицами эпических песен и заговоров, Hiisi и WedhenEme - эпических песен, заговоров и быличек, Egres и Kakri - верований и обрядов. А имена Rongoteus, Pellonpecko, Kondos, Rauni практически фольклору XIX в. были уже незнакомы.
Самыми известными именами из списка Агриколы являются два главных героя «Калевалы» - Вяйнямейнен и Илмаринен. Но ни в народных рунах, ни в «Калевале» они не воспринимаются как боги. Это, в первую очередь, культурные герои, сделавшие массу первопредметов: сеть, лодку, рабочие инструменты, кантеле, сампо, добывшие огонь. Причем в южной Карелии приоритет чаще отдается Илмаринену (Ilmoilline).
Божество воды Ахти и божество леса Тапио широко распространены и в фольклоре, и в «Калевале». Здесь Лённрот верен современной ему народной традиции. Это не боги середины тысячелетия, но за ними полностью сохранены права на владение подвластной им территорией. Мы узнаем, в каких условиях живут их семейства. И в то же время эти божества по своим функциям практически идентичны Духам леса и воды.
Образ финского бога Turisasa также нашел отражение и в «Калевале», и в рунах Это Турсо, или Ику-Турсо. Он появляется редко: участвует в посадке дуба - «божьего дерева» и пытается помешать краже сампо. Но это морское чудище не имеет ничего общего, кроме имени, с богом из списка Агриколы Образ сынов Калевы Лённрот в свою поэму не ввел, хотя в записях народных рун, а также в финских быличках он встречается. Зато Kalevanpojat хорошо сопоставимы с Калевипоэгом, сыном Калевы, богатырем из эстонской мифологии. Это с ним связывались особенности географического рельефа: скопления камней, равнины - это его сенокосы; гряды холмов - следы его пахоты; озера - его колодца. В этом образе присутствуют некоторые признаки демиурга.
Из карельского языческого пантеона Агриколы в фольклоре и «Калевале» встречаются пять персонажей.
Wedhen Erne - мать воды. Ее образ сопоставим с Ильматар, которой Лённрот, в отличие от народных рун, отдал первенство в сотворении земли из яйца утки. Она в «Калевале» - «мать воды и дева неба». Wedhen Erne - единственное божество, которое как бы не имеет имени. Поэтому ее можно сопоставить и с Хозяйкой воды, которую Лённрот вслед за рунопевцами поднимал даже выше, чем Ахто. Nyrckes, который, по верованиям карелов, «дал лесу белок», сопоставим с Нюрикки, сыном бога и хозяина Метсолы. Хийси - божество из списка Агриколы, широко распространен практически во всех жанрах фольклора. Хийси - это олицетворение злого, в отличие от Тапио, хозяина леса. Он очень близок к образу kara, pira, то есть черту. Поэтому параллельно с именем Хийси появляется имя Лемпо или ютасы, злые духи, населяющие и горы, и воду, и огонь, и кладбища.
Wirancannos из списка Агриколы созвучен Вироканносу из «Калевалы» и рун. Но это уже совершенно другой образ. В 20-й песне «Калевалы» - это мясник, заколовший большого быка, а в конце поэмы -священник, окрестивший чудеснорожденного сына Марьятты (аналог Христа), пришедшего на смену Вяйнямейнену. Это очень символично, поскольку Вироканнос являет собой как бы мостик к монотеизму, пришедшему на смену языческому многобожию.
В этом смысле не менее интересен и образ Syndy из карельских быличек, появляющийся во время Святок. Агрикола ставит его в один ряд с Pira, чертом. А в фольклоре XX в. - это ярчайший синтез политеизма и православия.
Подобно этому и Ukko - верховное божество из списка Агриколы, сопоставимое с Перуном, Зевсом и Гором, по воле Лённрота - христианский библейский Бог. По словам Випунена, Ukko - создатель мира и человека, милосердный и любящий помощник. В его образе ярко проявился синкретизм языческих и христианских верований, который пронизывает насквозь заговоры и былички XX в., в которых на смену духам приходят православные святые, покровители различных сфер деятельности.
Таким образом, «Калевала», как и весь карельский фольклор, демонстрирует развитие народных верований от тотемизма к политеизму, а затем - монотеизму.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Кауконен В. Как Лённрот представлял себе сампо // «Калевала» - памятник мировой культуры. Петрозаводск, 1986. С. 33.
2 Киуру Э. Миф о сампо // «Калевала» - памятник мировой культуры. Петрозаводск 1986. С. 71.
3 Мифы народов мира М.. 1988. Т. II. С. 216.
4 Haavio M. Karjalan jumalat Porvoo; Helsinki, 1959. S. 320.
5 Haavio M. Op. cit. S. 3.
Как думаешь, так и живёшь.
Думай о хорошем!
Не к миру надо идти в подмастерья, а к Богу, чтобы стать Мастером.
В конечном счете, каждый человек остаётся лучшим учителем для себя — и сам ставит себе итоговые оценки.