Вяйне Кауконен. Перевод Э. С. Киуру.

Самое раннее упоминание о сампо содержится в записи К. А. Готлунда, сделанной в 1817 г. от финнов в шведской провинции Далекарлия. Эта запись является, в сущности, изложением содержания песни. Основную часть этой записи К. А. Готлунд опубликовал на следующий год в своей диссертации «De prover-bjs fennicis» («О финских пословицах»). Это рассказ о старом Вяйнямёйнене и молодом Ёмпайнене, которые отправились по морю в Похьянмаа добывать саммаса. Саммас взлетает в облака, однако Ёмпайнен отрубает у него своим мечом два пальца. Один из них падает в море, от чего море стало соленым; второй удалось доставить на сушу, от чего стала расти трава на земле. А если бы удалось доставить больше (речь, разумеется, идет о пальцах), то «хлеб рос бы без посева». Нет никаких оснований сомневаться в том, что Лённрот был знаком с диссертацией Готлунда. Еще раз Лённрот прочитал о сампо во второй тетради издаваемого С. Топелиусом-старшим сборника «Старинные руны, а также более современные песни финского народа» (I—V, 1822—1831 гг.) в руне под названием «Разные деяния Вяйнямёйнена», основанной на записи песни Юрки Кеттунена из д. Чена. В этой руне коротко рассказывается о том, что Илмаринен «Днями сампо кует, ночью деву укрощает, изготовил уже сампо, укротил уже девицу», сампо прячут в каменной горе Похьёлы, потом сампо похищают, и хозяйка Похьёлы пускается в погоню за похитителями.



Видимо, тема сампо до поры до времени не представлялась достойной внимания, ибо в его диссертации «De Vainamoine, priscorum fennorum numine» («О Вяйнямёйнене, божестве древних финнов») 1827 г. сампо даже не упоминается.

Непосредственно от рунопевцев Лённрот впервые услышал о сампо в д. Аконлакси в конце августа 1832 г. Певцом, спевшим ему о выковывании сампо почти так же, как и Юрки Кеттунен, был, по-видимому, Соава Трохкимайни. Однако о причастности Вяйнямёйнена к сампо в этой руне содержится только весьма туманный намек, буквально в следующих выражениях: «Добрую пройдя дорогу, доброе добывши сампо». Наиболее значительные, оказавшие решающее влияние на будущую «Калевалу» песни о сампо Лённрот записал в Беломорской Карелии во время четвертой и пятой поездок. Это прежде всего записи, сделанные им в д. Войница от Онтрея Малинена и в д. Ладвозеро от Архиппы Перттунена, а также от Ваассилы Киелевяйнена, который дал довольно ущербный, похожий на комментарий текст. Благодаря этим записям тема сампо стала центральной темой небольшой поэмы «Вяйнямёйнен», а также чернового варианта будущей эпопеи под названием «Собрание песен о Вяйнямёйнене» и в самой эпопее. Позднее Лённрот еще не раз слышал и записывал руны о сампо от рунопевцев, а в 1840-е годы получил от других собирателей десятки записей, которые использовал во втором издании эпопеи. Вопрос о том, что в сущности представляло собой сампо народных песен, интересовал Лённрот до самой старости. В его большом «Финско-шведском словаре 1880 г. коротко сказано: «Sampo, sammon s.—пока что неясный волшебный предмет, обеспечивавший благополучие, средства существования».

Весьма обширная, относящаяся явно к области мифологий проблема сампо не может быть рассмотрена целиком, и мы нуждены ограничиться вопросом о том, как Лённрот представлял себе сампо на различных стадиях создания «Калевалы» и как эт влияло на толкование самой эпопеи.

Свое представление о сампо Лённрот высказал впервые в январском и февральском выпусках журнала «Мехиляйненх («Пчела») за 1839 г. в статье «Исследователям древней история Финляндии для раздумий». Лённрот выдвинул здесь предположение о том, что часть предков финнов населяла когда-то «Земли пермов» по берегам Северной Двины» и что «они еще служили божеству Юмала, изображение которого с большим тщанием оберегали». По мнению Лённрота, этот идол и был сампо, а значение слова «сампо» Лённрот в статье, опубликованной в этом же году в газете «Борго Тиднинг», выводил из русского словосочетания «сам бог». Согласно этому толкованию, руна о сампо повествует о выковывании идола, являющегося объектом культа, и его последующем похищении. Позднее Лённрот все же отказался от этого своего предположения.

Еще до появления «Калевалы» были даны различные объяснения сампо, и они, повидимому, были известны .Лённроту. Готлунд сравнивал сампо с античным мифом о «даре богов» — ларце Пандоры. Топелиус в пятой части своего сборника «Старинные руны» указал собирателям рун путь в приход Вокнаволок, где «звенит еще кантеле и сампо», на этом основании возникло предположение о том, что сампо это музыкальный инструмент, вроде кантеле, но выкованный из железа.

В предисловии к своему шведскому переводу «Калевалы» в 1841 г. М. А. Кастрен истолковал сампо как волшебный предмет, талисман, приносящий всевозможное счастье и удачу. Это толкование поддерживал также спутник Кастрена в его поездках по собиранию рун в Беломорской Карелии Роберт Тенгстрём.Наиболее значимой из подобного рода интерпретаций была аллегорическая гипотеза Якоба Гримма, выдвинутая в 1845 г. Эта гипотеза повлияла на второе издание «Калевалы». Гримм также отталкивался от идеи талисмана: «Сампо — это талисман, обладание которым приносило всяческое счастье точно так же, как обладание Граалем». Грааль — это священный кубок уэльсских легенд. Однако в сампо он видел олицетворение земледелия, скотоводства и рукоделия.

Критика, которой было подвергнуто первое издание «Калевалы», и многочисленные толкования значения сампо привело в середине 1840-х годов Лённрота в замешательство. Требовался новый материал. Весьма результативной оказалась поездка Д. Э. Д. Европеуса в Карелию, откуда он посылал Лённроту коллекции своих полевых записей. В процессе их обработки возник план второго издания эпопеи. В письмах Европеус увлеченно излагал свои соображения о содержании собранных им рун, а в связи с этим и о содержании «Калевалы». Согласно некоторым услышанным им от рунопевцев толкованиям, сампо — это корабль. В мае 1846 г. Лённрот писал секретарю Общества финской литературы Раббе: «Получил от Европеуса много записей рун. В последнем письме из Иломантси от 28 апреля он сообщает, что пришлет еще целую кипу, как только представится возможность. Он пишет также, что он разобрался ни больше, ни меньше, как в том, что такое сампо, а также в эпохе, в которую жили Вяйнямёйнен и другие старики. Кто бы не желал этого знать. Однако я, со своей стороны, думаю, что эти изыскания относятся к тем, на которые не стоит тратить много времени».

Письмо Лённрота свидетельствует о том, что его представления о стоящих перед ним задачах изменились. Создавая первое издание «Калевалы», он стремился восстановить записанные им эпические песни и по содержанию, и по составу строк в том виде, в каком они бытовали в далеком прошлом. При составлении сборника «Кантелетар» он уяснил для себя, что эта цель недостижима, и принял новую установку, которую выразил следующей парой стихов: «Стану сам я рунопевцем, заклинателем я стану». В соответствии с этой установкой он во втором издании «Калевалы» развивал свое представление о сампо, не зависимое от гипотезы Европеуса и многочисленных других толкований. Основа композиции эпопеи оставалась прежней, а изображение сампо стало более детальным и развернутым. Во втором издании «Калевалы» сампо должно быть изготовлено

Из конца пера лебедя,

Из молока яловой коровы,

Из крохотного ячменного зерна,

Из пушинки летнего ягненка

(Калевала, 10:263—266).

Но прежде чем из горна появится сампо, из него выходят лук, лодка, нетель и плуг —все они красивы с виду, но с плохим норовом, поэтому Илмаринен бросает их обратно в пламя.

Материалы, из которых изготовляется сампо, Лённрот комментирует следующим образом: «Сампо надо было изготовить из даров леса, продуктов скотоводства, земледелия, которые впоследствии должны воспроизвести себя стократно». О возникающих до появления сампо предметах Лённрот говорит: лук символизирует охотничий тип хозяйства, лодка — рыболовецкий, нетель — скотоводческий, а плуг — земледельческий. Самому же сампо, к которому Илмаринен искусно

Сделал с боку мукомолку,

Со второго — солемолку,

С третьего же — деньгомолку

(Калевала, 10:414—416)

и которое

Мелет полный ларь за вечер,

Полный закром для питанья,

Полный закром для продажи,

Третий — для запасов в доме

(Калевала, 10:419—422),

Лённрот дал два объяснения: «В старинных преданиях, пишет он, рассказывается о различных предметах, которые сами по себе дают то, что обычно делают люди, таковым является и сампо». И еще: «А может быть, сампо символизировало вообще способы добывания средств существования в те времена. Оно должно было производить в изобилии муку, соль "и деньги как для повседневных нужд, так и для запасов».

Когда сампо разбилось на море, его «большие куски» стали «богатством моря», а «другие кусочки, осколки поменьше... волна на берег погнала», и Вяйнямёйнен в связи с этим восторженно заявляет:

В этом всех семян исходы,

Счастья вечного начало,

В этом пахота, посевы,

Кроется здесь сила роста.

(Калевала, 43:297—300)

Найденные на берегу куски от сампо Вяйнямёйнен относит

На туманный полуостров,

На туманный остров мглистый,

Там расти и размножаться,

Накопляться, прибавляться,

Чтобы стать ячменным пивом,

Добрым хлебом обернуться

(Калевала, 43:393—398).

Лённрот поясняет, что Вяйнямёйнен надеется, что из прибитых волной к берегу осколков сампо, «как из семян, со временем, возможно, народится хорошая жизнь» и что они «дадут обильный настоящий хлеб для людей, да и пиво можно будет варить». Под конец Вяйнямёйнен просит у верховного бога благословения народу Калевалы:

Дай нам, бог, дозволь, создатель,

Дай, чтоб жили мы счастливо,

Чтобы хорошо нам было,

Чтоб мы с честью умирали

В нашей милой славной Суоми,

В нашей Карьяле прекрасной

(Калевала, 43:401—406).

После выхода в свет второго издания «Калевалы» в 1849 г. Лённрот хранил о ней молчание, если не считать лекций для студентов и изданного в 1862 г. сокращенного варианта «Калевалы». Исключение составляет лишь одно очень важное выступление, в котором он еще раз коснулся проблемы сампо. На литературном вечере, устроенном в 1858 г. с целью сбора средств для постройки студенческого дома Хельсинкского университета, он выступил с речью «Три слова о древних финских песнях», которая затем была опубликована в основанной Лённротом и Снельманом литературной газете «Literaturblad for allman medborgerlig bildning» («Литературная газета для всеобщего образования граждан»).

Вначале Лённрот замечает, что значение слова sampo с течением времени настолько изменилось, что нам неизвестно, каким оно было первоначально. Затем он приводит шесть различных объяснений сампо: музыкальный инструмент, водяная мельница или ручные жернова, идол или храм божества, торговый корабль, талисман и вся земля (Суоми). Ни одно из этих толкований, по его мнению, не объясняет удовлетворительно то, что в народных рунах рассказывается о сампо. С иронической усмешкой Лённрот говорит о желании добавить к уже существующим объяснениям свое, чтобы в сумме их стало семь (магическое число, почитаемое во все времена и у всех народов). Исходным моментом своего толкования он избрал опубликованное им в 1852 г. в «Литератур-бладет» (№ 4) высказывание одного из основателей Общества финской литературы М. И. Линдфорса о том, что «путешествие Вяйнямёйнена к Випунену— это гениально придуманная аллегория» (еще раз это высказывание было опубликовано в том же году в газете «Суометар» (№ 24). М. Й. Линдфорс считает Вяйнямёйнена «человеком нового времени», который отправляется за знаниями к Антеро Випунену, втайне хранящему мудрость прошлых времен. Чтобы принести эти знания на благо своему народу и своему времени, Вяйнямёйнен прибегает даже к насилию.



С позиций такого аллегорического толкования, по мысли Лённрота, сампо было бы символом «достигнутого к тому времени уровня культуры и образования». Свое мнение он обосновывает следующим образом: «Точно так же, как человечество смогло достигнуть более высокого уровня культуры, только пройдя низшие ступени развития, точно так же мы неожиданно обнаруживаем, что сампо изготовлено из веществ, которые можно рассматривать как символы предшествующих более низких ступеней развития. В диком состоянии народы жили вначале охотой, рыболовство было следующей ступенью, затем скотоводство и, наконец, земледелие. В такой же последовательности изображает руна и создание сампо

Из лебединого пера,

Из чешуйки рыб сиговых,

Из ребра, овечьей шерсти,

Из ячменного зерна.

«Чешуйку сига» Лённрот сам добавил сюда как символ рыболовства. Он упоминает также молоко коровы, символизирующее скотоводство, и кусочек веретена, представляющий промышленность. Отразившиеся в способе добывания средств существования, культура и образование, по мысли Лённрота, во все времена могли делать счастливыми как отдельную личность, так и народы как в духовном, так и в телесном смысле.

Аллегорическое объяснение, разумеется, не пригодно для решения проблемы первоначального значения сампо в народных рунах, но оно раскрывает значение этого чудо-предмета в поэме «Калевала», ибо Лённрот, работая над вторым изданием эпоса, исходил именно из этой концепции.

Основой нового представления Лённрота о сампо стало упомянутое объяснение Якоба Гримма, согласно которому под сампо подразумеваются способы добывания средств жизни. Это подтверждают и комментарии самого Лённрота.

Выковывание и похищение сампо в «Калевале» занимают настолько важное, центральное место, что аллегорическое толкование сампо автоматически распространяется на всю поэму, придавая ей в целом метафорическое значение. «Калевала» является универсальным космогоническим изображением возникновения мира, космоса и рода человеческого с позиций народов страны Калевалы и Похьёлы. Через «Калевалу» Лённрот хочет донести до всего человечества мысль о том, что только с помощью образованности и культуры люди и народы могут достигнуть материального благополучия и вечного счастья.

Elias Lonnrots Svenska Skrifter I-II. Helsingfors 1908—1911.

Grimm Jacob. Om det Finska Epos. Fosterlandskt Album II. Helsingfors 1845.

Kaukonen Vaino. Lonnrot ja Kalevala. Pieksamaki 1979.

Lonnrot Elias. De Vainamoine priscorum fennorum nutnine. Aboae 1827.

— Kalevala taikka Vanhoja Karjalan Runoja Suomen kansan muinoisista ajoista. I-II. Helsingissa 1835.

— Mehilainen. I:n julkaisema aikakauskirja. Oulussa 1836— 1837 ja 1839—1840.

— Kalevala. Toinen painos. Helsinki 1849.

— Tre ord om och ur finska fornsangen. Litteraturblad for all-man medborgerlig bildning 1858, n:o 11.

— Kalevala. Lyhennetty laitos. Helsinki 1862.

Topelius Zachris. Suomen Kansan Vanhoja Runoja ynna myos Nykyisempia lauluja. I-V. Turku ja Helsinki 1822—1831.