Проблемы этногенеза прибалтийско-финских племён
юго-восточной Прибалтики в свете данных современнойнауки.
И.П.Шаскольский. Финно-угры и славяне, Л. 1979

В основу доклада положены археологические материалы. Наша задача — показать, что могут дать такие материалы для изучения проблем этногенеза и этнической истории этих четырех прибалтийско-финских племен. Поскольку формирование этих племен происходило во времена, когда у них и их соседей еще не было письменности, исследование процесса их этногенеза может производиться только по данным археологии и языкознания.

Вначале мы покажем, что нам известно о территории каждого из четырех названных племен для периода XI—XIV вв. и о его археологических памятниках. То и другое взаимосвязано. Территория племени в большой степени определяется распространением находок культуры этого племени; но сама племенная принадлежность данной культуры устанавливается по данным одновременных или более поздних письменных источников и топонимики. На прилагаемой карте показаны границы племенных территорий, реконструируемых по сведениям позднейших письменных источников, археологии, топонимики. Только тогда, когда определены материальная культура и территория племени для лучше всего известного нам периода XI—XIV вв., можно рассматривать вопрос о происхождении данного племени; в археологическом плане это вопрос о происхождении данной археологической культуры.

Говоря о происхождении карел, следует прежде всего учесть, что древнее карельское племя — карелы XII—XIV вв. — не равнозначны современному карельскому народу. Как установлено видным советским исследователем Д. В. Бубрихом, (Бубрих Д. В. Происхождение карельского народа. Петрозаводск, 1947.) современный карельский народ сложился в результате длительного процесса этнического развития, приведшего к слиянию древнего племени карел и части древнего племени весь. Современные карелы в Карельской АССР в основном являются потомками веси. Здесь же речь пойдет о карельском племени новгородского времени. Наиболее ярко и рельефно выступает племенная культура карел, известная нам по погребальным памятникам, исследованным видным финским археологом Т. Швиндтом в 80-е гг. XIX в. в окрестностях г. Кексгольма (ныне Приозерск), древнего племенного центра карельского племени.(Schwindt Th. Tietoja karjalan rautakaudesta. — SMYA, 1893, XIII.) Здесь прослежен четкий и определенный погребальный обряд: грунтовые могилы без насыпей, без внешних признаков, погребение — в срубе из одного венца. Имелся определенный набор украшений для праздничной одежды, в которой хоронили женщину. Великолепно мастерство художественного ремесла (лучшие мастера художественного ремесла из всех прибалтийско-финских племен).

Отдельные находки произведений карельских мастеров со специфическим карельским орнаментом — фибулы, карельские ножи и др., найдены везде, где в XII—XIV вв. были карелы — на Карельском перешейке, в северной Карелии, в северной Финляндии, в северной Норвегии. Однако карельские могильники найдены только на Карельском перешейке и один могильник (Тууккала) (H e i k e 1 A. Tuukkalan loyto. — SMYA, 1889, X.) — в области Саво в восточной Финляндии.

Поразительно, что за 90 лет после раскопок Швиндта не было больше найдено ни одного могильника, ни одного погребального памятника. Поскольку могилы — без насыпей, найти их, как находят курганы или каменные могильники, невозможно; Швиндт все свои раскопки начинал там, где крестьяне во время земляных работ случайно натыкались на погребения. Но ведь за 90 лет жизнь на Карельском перешейке продолжалась, земляные работы ведутся каждый год — и не было сделано больше ни одной находки погребальных памятников (только случайная находка клада в Рауту) .(Nordman С. A. Karelska jarnaldersstudier. — SMYA, 1924, XXXIV, s. 69—92, 152—154). За последние годы были проведены раскопки поселений (А. П. Кирпичников, С. И. Кочкуркина и др.), (К и р п и ч п н к о в А. Н., Петренко В. П. Исследование древнего Тивер-ского городка.— АО 1971 г. М., 1972, с. 40—41; Кочкуркина С. И., Федоров Г. Б. Тпверск. — Там же, с. 41—42; Кирпичников А. Н., Петренко В. П. Тиверский городок. — КСИА, 1974, № 139, с. 106—113; Кирпичников А. Н. Исследования древней Корелы и Ладожской крепости. — АО 1972 г. М., 1973, с. 17— 18; В рыки на Н. А., Кочкуркина С. И., Сазонова О. И. Тиверск.— Там же, с. 10; Кирпичников А. Н. Раскопки в Ладожской крепости и в г. При-озерске.— АО 1973 г. М., 1974, с. 13—14; Н а з а р е н к о В. А. Раскопки в При-озерске. — АО 1975 г. М., 1976, с. 30—31.) были найдены некоторые новые места поселений. Но, разумеется, особенно важно найти могильники, этот наиболее ценный источник для этнической истории.

Сложнейшая задача, стоящая перед учеными, — проблема этногенеза карельского племени. Памятники карельской культуры начинаются с XII в. Что было ранее — совершенно неясно. Финские археологи указывают, что для более раннего времени, для IX—XI вв., па Карельском перешейке известны памятники западно-финляндской культуры.(Nordman С. A. Op. cit., s. 100—141.) Но памятники эти немногочисленны, невыразительны, не дают этнической картины. А. М. Тальгрен и В. И. Равдоникас выдвинули теорию, согласно которой карелы переселились на Карельский перешеек из юго-восточного Приладожья; эти авторы полагали, что карельская археологическая культура XII—XIV вв. развивалась из курганной культуры IX—XI вв. юго-восточного Прпладожья. (Tallgren A. M. Fornsaker iran Olonets pa Historiska Museet i Helsingfors.— FM, 1916, XXIII, s. 35. Равдоникас В. И. 1) Памятники эпохи возникновения феодализма в Карелии и юго-восточном Приладожье. М.—Л., 1934, с. 6—7, 25; 2) Археологические памятники западной части Карело-Финской ССР. — КСИИМК, 1940, VII, с. 17—18.) Теория эта неубедительна. (Археологические данные свидетельствуют о связях приладожской курганной культуры (особенно памятников, расположенных на Олонецком перешейке) с культурой кексгольмских могильников, но этих данных недостаточно для утверждения о передвижении населения из юго-восточного Приладожья на Карельский перешеек (Кочкуркина С. И. Юго-восточное Приладожье в X—XIII вв. Л., 1973, с. 68). Сходные концепции предложили на основе лингвистических материалов Д. В. Бубрих н па основе данных археологии — Э. Кивикоскп. По мнению Бубриха, в южном Приладожье в конце I тысячелетия н. э. существовал смешанный этнический массив, названный автором «волховской чудью»; часть этого населения осталась на месте, и из нее сформировалась весь, другая часть переселилась на Карельский перешеек; из нее сформировались (при слиянии с западнофинскими элементами) карелы. (Бубрих Д. В. 1) Происхождение карельского народа, с. 23—26; 2) К вопросу об этнической принадлежности рун «Калевалы». — В кн.: Труды юбилейной научной сессии, посвященной 100-летию полного издания «Калевалы». Петрозаводск, 1950, с. 146.) Согласно гипотезе Э. Кивикоски, в Приладожье существовало на рубеже I и II тысячелетий и. э. некое однородное древнее население, из которого на западном берегу озера под западнофинским влиянием сформировались карелы, на восточном берегу под влиянием местных культур — весь. (К i v i k о s k i E. 1) Zur Herkunft der Karelier und ihrer Kultur. — AA, Kоben-havn. 1944, Bd XV, H. 1—2, S. 27; 2) Suomen esihistoria. Porvoo, 1961, s. 260—261.) Все эти концепции сходятся на предположении, что племя карел сложилось достаточно поздно — в XII в. Подобное предположение основано на датировке карельской (кексгольмской) археологической культуры, самые ранние памятники которой относятся к XII в. Но имеются веские аргументы в пользу того мнения, что карелы как этническая общность сформировались гораздо раньше.

1. Карельский язык — один из древнейших прибалтийско-финских языков; по данным языкознания он существует по крайней мере с I тысячелетия до н. э., а может быть — и со II тысячелетия до н. э. (A p и с т е П. А. Формирование прибалтийско-финских языков и древнейший период их развития. — В кн.: Вопросы этнической истории эстонского народа. Таллин, 1956, с. 15, 21—22.) Язык не мог существовать без племени, которому он принадлежал. Если предполагать, что карельское племя сформировалось из жившего в При-ладожье какого-то общего прибалтийско-финского этнического массива, у этого населения должен был быть другой язык.

2. Карельский эпос явно очень древний и создан в условиях первобытнообщинного строя, до начала его разложения в I тысячелетии н. э. (Евсеев В. Я. Исторические основы карело-финского эпоса. I. M.—Л., 1957, с. 68—128; Куусинен О. В. «Калевала» — эпос карело-финского народа. — В кн.: Труды юбилейной научной сессии, посвященной 100-летию полного издания «Калевалы». Петрозаводск, 1950, с. И—16; Линевский А. М. Руны «Калевалы» как исторический источник. — Там же, с. 122—129 и др.) Эпос не мог быть создан общим предком карел и веси — у вепсов не сохранилось эпических песен калевальского цикла.

3. В пользу большой древности карельского племени говорит и сам факт существования в XII—XIII вв. племени ижора. По своему языку (и по некоторым данным археологии) племя ижора прямо происходит от карел, было обособившейся, отделившейся частью карельского племени (см. ниже). Но для того чтобы в XII—XIII вв. от карел могла отделиться и сформироваться в самостоятельное племя ижора, должно было уже тогда существовать прочно сформировавшееся карельское племя со своим языком и культурой, а для этого требовались столетия. Где жили карелы в I тысячелетии н. э. (и в I тысячелетии до н. э.)? Где сложилось карельское племя с его языком и культурой? Это совершенно неясно. Если не на Карельском перешейке, то где же были карелы одно-полтора тысячелетия?

Мы все же думаем, что корни карел, решение проблемы происхождения карел археологам надо искать на Карельском перешейке, там их древняя родина. Некоторые данные археологии (К о ч к у р к и н а С. И. Контакты населения северо-западного Приладожья с Эстонией и Финляндией в I—нач. II тыс. н. э. — В кн.: Скандинавский сборник, XXIII. Таллин, 1978, с. 137—139.) и эпоса говорят в пользу подобного мнения. Но этот вопрос может быть решен только на основании археологических исследований.