Т.В.Лукьянченко. Прибалтийско-финские народы России.
М. Наука 2003

Семья и внутрисемейные отношения. В конце XIX в. для саамов обычной была простая малая семья. Лишь в некоторых местностях сохранялись большие семьи. Обычно же сыновья после женитьбы отделялись от отца и заводили свое хозяйство. Только если у родителей был один сын, он оставался вместе с ними до смерти (Харузин, 1890. С. 246). Характерной традицией было то, что нередко, прежде чем основать свое хозяйство, молодой муж должен был определенное время (иногда до года) отработать в хозяйстве у тестя. В прошлом главой саамской семьи всегда был мужчина, но положение женщины в семье было довольно свободным.

После свадьбы, когда молодая жена становилась хозяйкой, хранительницей домашнего очага, она, как правило, не попадала в униженное положение и не становилась рабой мужа, а ее влияние на детей иногда даже было большим, чем власть и влияние отца. Правда, на поведение женщины, как на существо, по старым представлениям саамов, "нечистое", налагался ряд запретов и ограничений. Так, она не могла заходить в переднюю часть вежи, где находилось "чистое" место; когда в доме были гости, не участвовала в общей трапезе, а только подавала угощение. Ей запрещалось также близко подходить к местам святилищ, она не смела прикасаться к шаманскому бубну и т.д. Тем не менее ее положение нельзя было назвать бесправным (Харузин, 1890. С. 301-302).

Особенности образа жизни и быта саамов в условиях суровой северной природы и промыслового хозяйства были таковы, что семья большую часть времени проводила на своих семейных промысловых участках, вне общения с другими семьями и членами территориального объединения - погоста. Специфика этих условий определяла положение каждого из супругов в семье, их взаимоотношения, обязанности. Жена была единственной помощницей мужа, она не только выполняла необходимую работу по дому и занималась воспитанием детей, но и участвовала в промыслах (рыбной ловле, иногда даже оленеводстве), т.е. в добывании основных средств существования.

Как отмечал знаток саамского быта Н.Н. Харузин, работу в семье нельзя было строго разделить на женскую и мужскую, а можно лишь говорить о работах, преимущественно исполняемых женщинами (приготовление пищи, шитье и починка одежды, прядение шерсти и вязание, изготовление рыболовных сетей, лов мелкой рыбы в озерах и т.д.), и работах, исполняемых преимущественно мужчинами (уход за оленями, заготовка и продажа дров, ямская повинность, лов крупной рыбы, постройка карбасов и т.д.) (Харузин, 1890. С. 301-302). Но в действительности в семье не всегда строго придерживались этих норм, и нередко можно было встретить саамскую женщину, которая ехала в лес за дровами или пасла оленей, а также и саама, занимавшегося приготовлением пищи или починкой одежды. Это также делало положение мужа и жены в семье равным.

Особенности быта саамской семьи складывались веками и определялись спецификой их хозяйственной жизни и полукочевого быта. Эти особенности, кажущиеся, на первый взгляд, утраченными, в действительности в определенной мере сохраняются и в настоящее время, особенно в тех семьях, где кто-либо из членов занят в традиционном хозяйстве, а именно - в оленеводстве. В таких семьях необходима одежда из оленьего меха и сохраняется умение изготовлять ее так же, как и навыки изготовления различных орудий труда (аркана, саней и пр.), умение традиционной разделки оленьей туши, навыки ориентировки и поведения в тундре. В этих семьях хорошо сохраняется и родной язык.

В современной семье главой может быть как мужчина, так и женщина. В трехпоколенных семьях это чаще бывают люди старшего поколения, но иногда главой семьи считается и кто-нибудь из более молодых (например, женатый сын или замужняя дочь). Это может быть связано с их более высоким заработком или более высоким социальным положением. Внутрисемейные отношения строятся обычно на равенстве членов семьи. На вопрос, как распределяются в семье обязанности между мужчиной и женщиной, большинство саамов отвечает, что "муж помогает жене" или что "обязанности распределяются равномерно". Надо отметить, наши информанты часто затруднялись ответить, как именно в их семье распределяются обязанности между мужем и женой, что свидетельствует, на наш взгляд, о том, что по традиции четкого разделения мужского и женского труда в семье практически нет. Во многих семьях, по словам саамов, муж, помогая жене, занимается закупкой продуктов, участвует в уборке квартиры, в заготовке продовольствия на зиму, т.е. исполняет не только специфически мужские работы. Жена в свою очередь, помимо работы по дому, почти всегда участвует в рыболовном промысле. Распределение семейного бюджета чаще всего также происходит с общего согласия мужа и жены.

В старые времена, да еще и в 1950-е годы саамская семья была очень многодетной: 10-11 детей в семье было обычным явлением. В конце 1960-х годов средний размер семьи был равен 5,3 (в однонациональных - 5,2), а к настоящему времени по полевым материалам эти показатели составляют 4,3 (национально-смешанные семьи) и 3,9 (однонациональные семьи). Сокращение размеров семей объясняется, по-видимому, как довольно большим числом разводов, так и значительным сокращением рождаемости. В современной семье обычно 2-3 ребенка, причем особенно понизилась детность однонациональных саамских семей. В конце XIX в. саамы на Кольском полуострове составляли всего 21% населения (Первая перепись, 1897 г.). Остальные почти 80% составляли русские (66%), карелы (4,5%), коми (1,5%) и др. Но при этом саамы, занимаясь своими промыслами, вели полукочевую жизнь и мало контактировали с представителями других народов. Естественно, что процент национально-смешанных браков был у них в то время очень низким. Только понойские саамы уже в конце XIX в. активно смешивались с русскими. В настоящее время, спустя 100 лет, уровень межнациональных контактов саамов с другими народами очень высок. Имеется совершенно очевидная тенденция роста национально-смешанных браков: за последние 10 лет их доля вы-Росла с 57 до 63%. Среди них половина браков саамов с коми, около 40% - саамов с Русскими и примерно 10% - саамов с ненцами (ПМА, 1968, 1981, 1997 гг.).

При общем росте национально-смешанных браков в Ловозере увеличилась Доля саамско-русских семей (за последние 10 лет с 60 до 65%) и одновременно уменьшилась доля саамско-коми семей (за тот же период с 25 до 20%). В Краснощелье, наоборот, выросла доля саамско-коми браков (с 40 до 50%) и уменьшилась доля саамско-русских семей (с 50 до 38%) (ПМА, 1994 г.)

Свадьба. В конце XIX - начале XX в. вопрос о браке своих детей решали родители, хотя в то же время обычно учитывалось возможное несогласие молодых людей. Чтобы избежать родственных браков (у саамов браки разрешались не ближе, чем в четвертом колене), предпочиталось, чтобы жених и невеста были родом из разных погостов При выборе невесты большое значение имел достаток ее родителей и самой девушки, т.е. обращалось внимание на то, сколько она имела оленей. По саамскому обычаю ребенку при рождении дарили несколько оленей, приплод от которых в дальнейшем считался его собственностью. Поэтому девушка, у которой было так называемое олен-ное счастье, могла иметь ко времени выхода замуж довольно большое количество оленей и сравнительно легко находила себе жениха. Красота и прочие достоинства невесты имели меньшее значение. Как пишет И. Шеффер, автор XVII в., люди, живущие в таком суровом климате, среди скудной природы, больше заботятся о пропитании, источником которого главным образом являются олени, чем обо всем остальном. Владение большим стадом кажется им вернейшей гарантией избежать в дальнейшей жизни ужасов бедности и сопряженных с ней страданий, холода и голода. В этом нет ничего удивительного. Со временем, однако, все большее значение при заключении брака стала иметь взаимная симпатия молодых людей. В брак вступали обычно после 20 лет, причем нередко девушка была старше жениха. Считалось, что для заключения брака молодые люди должны были иметь определенные хозяйственные навыки. От юноши требовалось умение убить и освежевать дикого оленя, а от невесты - сшить яры, высокую, до паха обувь из оленьих шкур, что требовало большого искусства.

Свадьбы устраивались обычно зимой, после Крещения, когда все население было свободно от промысловых работ и находилось в поселке.

Свадебный обряд саамов имел множество местных вариантов, но всегда состоял из сватовства, "смотренья" или "рукобитья" и венчания, причем решающее значение имело рукобитье, после которого брак считался заключенным, и молодая переходила в дом к мужу. Сватать невесту ехали жених с отцом и несколько родственников со стороны жениха. Невеста нередко знала заранее о приезде сватов и уже готова была дать согласие. Во время сватовства невеста могла находиться в доме (веже, ту-пе), но чаще уходила куда-нибудь, чтобы ее никто не видел Жених также сначала не входил в дом Сват и отец жениха угощали всех присутствовавших привезенной с собой водкой, после чего сват, обращаясь к будущему тестю, просил его выдать дочь замуж. Надо сказать, что сватом обычно выбирали человека, который владел в какой-то мере искусством колдовства, обладал силой внушения и умел вести сватовство так, что почти всегда получал положительный ответ. Сват расхваливал достоинства жениха и при этом был очень учтив с его будущим тестем. Вести переговоры свату помогала сисса (sisse) — сестра отца жениха, которая вообще играла видную роль во всем свадебном ритуале.

В случае согласия на свадьбу родители невесты приглашали в дом жениха, который сначала здоровался с ними, а потом подходил к невесте. После этого жених и невеста переодевались в праздничные платья. Он надевал новую суконную юпу, а она - белые юпу и каньги. Свадебный печок также всегда делался из светлых оленьих шкур. Потом жених подходил к невесте и приветствовал ее поцелуем. По словам И. Шеффера, при поцелуе саамы не только прижимают губы к губам, но еще и носы к носам. Без этого поцелуй у них считается "ненастоящим". "Поцеловавшись с невестой, - продолжает И. Шеффер, - жених делает ей подарки, преподносит изысканнейшие, по его мнению, лакомства - олений язык, бобровое мясо". Кроме того, он дарил ей платок и кольцо. Если невеста была согласна выйти замуж, она принимала подарки, если нет - бросала ему обратно.

Завершающим этапом сватовства, означающим скрепление брачного договора, было смотренье или рукобитье, которое иногда проводилось сразу же, при первом визите свата и родственников жениха. Это особенно часто происходило в тех случаях, когда жених был родом из удаленного погоста. Но иногда рукобитье проводили и в следующий приход сватов. В давние времена оно сводилось к шуточной ловле женихом невесты-уточки (такое название невесты было, вероятно, связано с культом водоплавающей птицы) и напоминало о былом похищении невест. Позже при рукобитье отец невесты и сват били друг друга по рукам, что означало - брак заключен. После рукобитья до свадьбы проходило от одной-двух недель до нескольких месяцев. Жених должен был приготовить к свадьбе довольно дорогие подарки родителям невесты, ее сестрам, братьям и другим родственникам. Подарки состояли из оленей, мехов, различных предметов и украшений из серебра, денег и имели значение выкупа невесты. В некоторых случаях плата за невесту выражалась в службе тестю в течение года. Подарки, которые в виде платы за невесту делал жених ее родителям и родственникам, возвращались к нему равными по стоимости ценными "отдарками".

Приданое невесты состояло из оленей, одежды, оленьих шкур - постелей, различной домашней утвари и принадлежностей хозяйства. В XIX в. обычай выкупа постепенно исчезает и сменяется простым одариванием невесты. Подарки родителям и родственникам стали делать редко. Иногда жених заменял их едой и напитками к свадебному столу.

После рукобитья назначали день свадьбы. Накануне этого дня в доме, где жила невеста, собирались все родственники жениха и невесты и жених раздавал свои подарки. Все гости, пришедшие в этот день в дом невесты, приносили с собой съестные припасы, из которых потом готовились блюда для свадебного стола. Н.Н. Харузин считает, что этот обычай можно считать отголоском того времени, когда "вся родня жениха помогала члену своего рода в отдаче выкупа За невесту — обычай, перешедший потом в обычай принесения съестных припасов на свадебный пир, вероятно, сначала лишь родственниками жениха, затем УЖе родственниками и знакомыми обеих врачующихся сторон" (Харузин, 1890. С. 270). Свадебный пир по традиции устраивали в доме невесты. На столе обычно в Изобилии была хорошая еда: разными способами приготовленное оленье мясо, оленьи языки, грудинка и также рыба, в том числе лососевых пород (семга, кум-). Из напитков - чай, водка.

В XIX-XX вв. саамы уже не придерживались обычая, по которому молодой муж должен год отрабатывать в доме тестя. После традиционной свадьбы и венчания, а если венчание задерживалось, то сразу после свадьбы молодые жили в доме тестя еще несколько дней, а затем переселялись в собственное жилище.

В наши дни браки заключаются, как правило, по выбору и решению самих молодых людей. Знакомство происходит в клубе, на танцах, во время праздников, народных гуляний и т.д. Время года для свадьбы практически не имеет значения. Сейчас возраст вступления в брак в основном от 20 до 25 лет, хотя встречаются как более ранние, так и более поздние браки. В настоящее время молодая пара стремится получить собственное жилье и жить отдельно от родителей. Однако, как замечают исследователи, у саамов иногда и сейчас сохраняется традиция поселения молодых в доме родителей невесты. В то же время нередки случаи, когда представители старшего поколения, родители мужа или жены, живут вместе со своими замужними или женатыми детьми.

Рождение и воспитание детей. Саамы с большой любовью относятся к детям. Все авторы, писавшие когда-либо об этом народе, отмечали стремление саамов иметь потомство. И если семья оставалась все-таки бездетной, это считалось большим позором и воспринималось как наказание за какие-либо совершенные в прошлом грехи.

В родильном обряде саамы соблюдали определенные правила гигиены и проводили различные магические действия, направленные на благополучный исход родов. В первый период жизни ребенка также заботились о необходимой гигиене и о полноценном питании матери и новорожденного. Кроме того, происходило как бы естественное закаливание, так как ребенок с младенчества очень много времени проводил на свежем воздухе и волей-неволей привыкал переносить холод, неудобства переездов, случавшиеся перерывы в кормлении.

Роженице с приближением родов отводили особое место, обычно ближе к двери, и отгораживали его от остальной части куском парусины или брезента. В более раннее время (по сообщению автора XVII в.) для роженицы строили отдельное, но холодное жилище, где она (если роды случались зимой) была вынуждена рожать в леденящем холоде. Горящий в центре жилища очаг не мог согреть ее. Помогала во время родов старая и знающая женщина. Во время сильных схваток родильницу заставляли ходить, а рожала она обычно, сидя на корточках. Изоляция беременной женщины делалась, с одной стороны, с целью уберечь ее от "сглаза", с другой стороны, беременная женщина, по представлениям саамов, была существом нечистым, и общение с ней могло принести окружающим ее людям вред. С целью "очищения" во время беременности она должна была окуривать себя дымом от подожженной оленьей шерсти или бобрового волоса. По этой же причине перед родами, а также в течение шести недель после них женщина находилась в относительной изоляции от остальных членов семьи. Это правило изоляции роженицы, а первое время и новорожденного, оберегало их и от занесения возможной инфекции извне. После родов проводили "очищение" чума, окуривая его дымом от подожженного можжевельника или оленьего сала. Иногда для свершения этого обряда наливали в котел воды, опускали туда кусок чаги (нарост на стволе березы) и некоторое время кипятили, после чего обрызгивали водой все вещи, а также и людей, находившихся в чуме. Новорожденного ребенка обтирали холодной водой (а иногда и снегом) и, когда он начинал дышать, окунали его в теплую воду. После этого новорожденного завертывали в теплый заячий мех и укладывали рядом с матерью. Через три дня, когда отпадала пуповина, ребенка голеньким клали в люльку (иок. -kitkim, клд. - ketkem), сделанную из выдолбленного куска дерева (обычно сосны или березы, которые, по представлениям саамов, обладают целебными свойствами), обтянутую снаружи и изнутри выделанной оленьей кожей. Над изголовьем был небольшой полукруглый навес из бересты. Дно колыбели устилали мягким мхом красноватого цвета, который в большом количестве растет в Лапландии, а поверх клали кусочек шкурки молодого оленя. Мох по мере надобности заменяли новым, а шкурку стирали и сушили над очагом. Под голову ребенку подкладывали маленькую подушечку, набитую оленьей шерстью или пухом куропатки, а самого его укрывали кусочками мягких оленьих шкур. К люльке мальчика саамы подвешивали обычно маленькие лук и стрелы, сделанные из олова или оленьего рога, а для девочки — кусочки цветного сукна, украшения из бисера, перламутровые пуговки, крылышки и лапки белой куропатки. Кроме того, в люльку и мальчику, и девочке в качестве оберега клали зубы лося, иголку и серебряные монетки, а также немного овсяной крупы для обеспечения достатка в их будущей жизни (Харузин, 1890. С. 308). Во время недолгих передвижений мать носила люльку с ребенком у себя за спиной. При летних перекочевках колыбель с ребенком подвешивали к седлу вьючного оленя, а при зимних переездах брали с собой в кережу. Важным вопросом первого периода появления ребенка в семье был вопрос о его крещении. В более раннее время (XVII в.), когда христианство еще не вошло глубоко в сознание народа, лопари не считали крещение необходимым. Крещение детей проводилось только в определенные праздники, всего два раза в год — на Новый год и Благовещение. Однако к концу XVII в. крещение считалось уже необходимым. Если ребенок появлялся на свет зимой, когда семья жила в зимнем погосте, где жил священник и была церковь, то крестили довольно скоро (в пределах трех-шести недель). Если же ребенок рождался весной или летом, когда семья находилась на промысловых местах, вдали от зимних поселений и церкви, то крещение происходило лишь через несколько месяцев.

Ребенка могли крестить в церкви, и тогда при этом присутствовала мать. Если же крестины совершались в доме (пырте), то должны были присутствовать и мать, и отец. Во время крещения священник давал ребенку христианское имя. Однако потом родители могли поменять это имя на саамское, принадлежавшее какому-нибудь близкому или уважаемому предку новорожденного.

Саамские женщины кормили своих детей грудью очень долго, обычно "два великих поста" (Иванов-Дятлов, 1928. С. 91), иногда до 3 или 4 лет. Но в то же время их с младенчества начинали приучать к мясу. Так, уже грудному ребенку давали пососать кусочек вареной оленины, с 4-5 месяцев прикармливали разжеванным хлебом, салом и сахаром (Иванов-Дятлов, 1928. С. 92). Летом в пищу детям добавляли много ягод. К концу первого года жвачку заменяли манной и рисовой кашей.

Вскоре после появления ребенка на свет в доме новорожденного собирались родственники, приносившие подарки (серебряные деньги, перламутровые пуговки и т.д.). От отца новорожденный получал в подарок важенку (оленью самку), а от матери - овцу. Животных метили тамгой новорожденного, и они вместе с будущим приплодом становились его собственностью. Сын получал этих животных в случае раздела семьи, а дочь - при выходе замуж. Существенную роль в начальном периоде жизни ребенка у саамов играли суеверия, связанные с различными магическими действиями, направленными на защиту новорожденного от злых духов.

Наиболее опасным, по представлениям саамов, был период от рождения до появления первого зуба - период, когда ребенка мог подменить злой дух. С появлением первого зуба опасный период кончался (Bernatzik, 1995. S. 95). По этому поводу ребенку в качестве оберегов повязывали на шею платок и на талию льняную повязку. Было распространено также представление, что если ребенок родился с зубом во рту, то он может стать позже шаманом. Саамские дети, особенно маленькие, пользовались и пользуются в семье довольно большой свободой поведения. Им почти не делают замечаний, а они в свою очередь ведут себя спокойно и почти лишены каких-либо капризов.

В прошлом все полезные знания и навыки дети получали от своих родителей, причем отец больше занимался с сыновьями, а мать обучала дочерей, и на первых этапах все происходило в виде игры. Так, отец делал сыну маленькую детскую кережу, на которой он уже мог везти небольшой груз, маленькие лук и стрелы. Отцы учили своих сыновей искусству стрельбы из лука (позже из огнестрельного оружия) и метанию копья, умению ставить ловушки на пушных зверей, охотиться на дикого оленя, приемам оленеводства и т.д. Если мальчики с раннего детства любили соперничать друг с другом в силе, ловкости, беге на лыжах, то саамские девочки играли в куклы и, подражая матери, шили им одежду из оленьего меха, шапочки, обувь. В процессе игры девочка училась также приготовлению пищи и другим женским работам. В 10 лет девочка могла уже самостоятельно испечь хлеб, а в 14 лет - сшить себе одежду. Мать учила дочь и такой работе, как сборка и разборка походного жилища саамов — куваксы, ловле зимой силками белой куропатки, рыбной ловле.

Таким образом происходила передача традиций от старшего поколения младшему, происходила естественно. Во время жизни в тундре, на местах промысла дети наблюдали за работой родителей, помогали им и одновременно перенимали их навыки.

В 1930-е годы саамы были переведены на оседлость. Мужчины большую часть года продолжали находиться в тундре, выпасая оленей, а их семьи стали жить оседло в поселках. Маленьких детей отдавали в ясли и детские сады. Дети школьного возраста находились в интернатах на полном государственном обеспечении. Они мало времени проводили в тундре, и им было трудно перенимать навыки и умение родителей.

Передача хозяйственных традиций в таких условиях стала большой проблемой, с которой только семья справиться не может. Этой важнейшей проблеме и сейчас уделяется еще недостаточно внимания.

Погребальный обряд. Саамы хоронили умерших на кладбищах, возникновение которых по времени совпадает, по-видимому, с появлением у них погостов, т.е. с концом XVI - началом XVII в. У большинства саамских обществ было по два погоста: зимний и летний. В тех случаях, когда погосты располагались далеко друг от друга, на каждом из них имелось кладбище. Так было у иокангских, семиостровских и других групп саамов. Каменские саамы, как, по-видимому, и саамы западных районов полуострова, у которых расстояния между погостами были небольшие, имели по одному кладбищу.

Погребальный обряд Кольских саамов в конце XIX - начале XX в., несмотря на некоторые особенности, был единым, хотя в нем и прослеживались определенные различия, в частности - между обычаями саамов, живших в тундровых прибрежных и в лесных центральных районах полуострова.

Места для кладбищ саамы предпочитали выбирать на высоких, сухих местах, чаще всего "за водой" (на островах, за рекой и т.п.), так как вода считалась надежной преградой, препятствующей возвращению умершего в мир живых. Так, в зимних Иокангском и Семиостровском погостах кладбища от поселков отделялись ручьем. У экостровских саамов известен могильный остров на Ено-зере. Каменские саамы хоронили своих умерших на острове Чальмны-Варрэ (на р. Поной), в центре Кольского полуострова.

В 1970-е годы в Чальмны-Варрэ были проведены раскопки кладбища каменских саамов, где обследовано 52 погребения, и кладбища иокангских саамов (Иоканга-1 на побережье), где изучено 27 погребений. Хронологически все погребения относятся к концу XIX - началу XX в. Каменские саамы - одна из наиболее изолированных групп саамского населения на Кольском полуострове. Они жили по среднему течению р. Поной и кочевали на небольших пространствах, преимущественно в широтном направлении, по левому берегу реки. Их погосты (один зимний и два летних) находились недалеко друг от друга (в пределах 10-20 км). Они имели одно общее кладбище с уже упомянутым названием "Чальмны-Варрэ".

Иокангские саамы издавна населяли места по р. Иоканге и кочевали в меридиональном направлении на довольно большие расстояния. Два их погоста (летний и зимний) отстояли друг от друга примерно на 200 км, и каждый имел свое кладбище. Поселок Иоканга существовал до начала 1960-х годов; его этнический состав оставался преобладающе саамским. В связи с укрупнением поселений саамы переселились из Иоканги в соседние Каневку, Гремиху и другие населенные пункты.

Каменские саамы хоронили умерших на кладбище Чальмны-Варрэ как зимой, так и летом. В районе летнего Каменского погоста, по сообщению местных жителей, встречаются единичные погребения, которые возникали, видимо, в тех случаях, когда покойника почему-либо нельзя было перевезти на основное кладбище.

Кладбище в Чальмны-Варрэ расположено на песчаной дюне, примерно в 500 м от берега реки. По времени и видам захоронений кладбище можно разделить на две части: старую (большую), исключительно саамскую часть, площадью около 400 кв. м, и более новую, площадью не более 100 кв. м. Здесь обнаружено не менее 100 погребений, расположенных рядами и ориентированных по большей части СЗ-ЮВ (головой на ЮВ). Некоторые могилы ориентированы ССЗ-ЮВ, небольшая часть могил имеет ориентацию 3-В. Глубина могил в Чальмны-Варрэ колеблется от 40 см до 1 м. Умершие везде захоронены в дощатых гробах с крышкой. Положение костяков везде вытянутое, на спине, кисти рук скрещены на животе или груди. Виды намогильных сооружений в Чальмны-Варрэ различны. Среди них выделяется два основных:

1) наиболее старые погребения имеют овальную форму и круговую обкладку из валунов. Внутри каменного овала в ногах стоит крест, надгробие в виде прямоугольного дощатого ящика из-за давности покрыто почвенным слоем;

2) более поздние погребения имеют прямоугольное дощатое надгробие в виде ящика с плоской или двускатной крышей и стоящим на нем в ногах крестом; с внешней стороны надгробия, у головы и ног лежит по нескольку валунов.

Все кресты на старой части кладбища имеют "крыши" - скаты, концы которых во многих случаях орнаментированы пропильной резьбой.

Большой интерес представляют обнаруженные на многих крестах изображения - личины умерших. Они нанесены в самой нижней части креста и вырезаны скорее всего ножом. Изображения расположены наклонно по отношению к вертикальной оси креста и своей верхней частью всегда направлены влево. Некоторые изображения сделаны с бородой или с бородой и волосами, и, возможно, они делались на мужских погребениях. По утверждению местных жителей, изображать на кресте лицо умершего - старинный обычай.

Еще в начале XX в. у саамов был распространен обычай захоронения пустого гроба, без покойника, в том случае, если человек погиб (утонул, задран зверем и т.д.) и его труп не был обнаружен. При этом рыли могилу, опускали туда гроб и производили всю процедуру погребального обряда. Такое захоронение (кенотаф) обнаружено нами в Чальмны-Варрэ. Второе изученное кладбище Иоканга-1 расположено на высоком каменистом месте, в 200 м от поселка Иоканга. Его отличает огромная площадь, составляющая примерно 4000 кв. м, на которой расположено около 200 очень плотно местами расположенных погребений. В стороне от основного кладбища, в западной его части, обнаружено несколько погребений, в которых, по сведениям местных жителей, похоронены люди, умершие неестественной смертью (самоубийцы, утопленники и др.).

Могилы в Иоканге расположены беспорядочно, но строго ориентированы в направлении ЮВ-СЗ (головой на СЗ). По сравнению с Чальмны-Варрэ, ориентировка отличается на 180 градусов. Погребения имеют овальную форму и выявляются по круговой каменной обкладке. В головах обычно лежит один или два более крупных камня. Каких-либо намогильных сооружений нет. По утверждению местных жителей, раньше на могилах стояли дощатые прямоугольные надгробия (как в Чальмны-Варрэ) и кресты, которые в 1940-е годы из-за отсутствия топлива были использованы на дрова. Как и в Чальмны-Варрэ, в Иоканге на крестах раньше вырезали личины умерших.

Погребения в Иоканге в силу особенностей почвы очень мелкие. Их глубина не превышает 60 см. Имеются и совсем поверхностные захоронения, когда снимался только верхний слой почвы настолько, чтобы можно было опустить гроб до уровня крышки. Сверху такую могилу немного засыпали землей и заваливали камнями.

Иокангские саамы, как и каменские, хоронили умерших в дощатых гробах с крышкой. Положение костяков также вытянутое, на спине, со сложенными на груди руками. Саамы готовили погребальную одежду заранее. Она состояла у мужчин из нижнего белья, костюма, галош или канег, у женщин - из традиционной юбки и кофты, шамшуры с платком и канег. С канег срезали острые загнутые кверху носы. Смертная одежда обязательно должна была быть новой, с преобладанием белого цвета.

После того как гроб опускали в могилу, засыпали землей и устанавливали Деревянное надгробие, на могиле обязательно оставляли затупленный топор, разную утварь, пищу. Хоронили умершего обычно на третий день после смерти, но если ждали родственников из дальнего погоста, то похороны откладывали. После похорон Устраивали поминки. В погребальном обряде саамов конца XIX - начала XX в. совершенно отчетливо прослеживались черты, связанные с дохристианскими верованиями. Это -оставление на могиле инвентаря, пищи, захоронения в стороне от основного Кладбища людей, умерших неестественной смертью, захоронение гроба без покойника и др. К настоящему времени многие из этих особенностей погребального ритуала забыты.