Л.И. Иванова. Фольклористика Карелии. П. 1995

...Карельская мифологическая проза отечественными учеными не изучалась. Более того, в архиве КНЦ очень мало быличек, записанных до второй половины XX в. Это ценные записи Г.X. Богданова, сделанные в 1927-1928 гг. в Калевальском района (всего их 19 единиц). А летом 1943 г. В. Каукконен собирал на оккупированной территории материал, связанный с этой темой.

Большой вклад в собирание карельской мифологической прозы уже в 60-70-е гг. внесли научные сотрудники Карельского филиала АН У.С. Конкка, А.С. Степанова, Н.А. Лавонен Р.П. Ремшуева. Богатый материал по этой теме записан ими в Калевальском и Беломорском районах. Меньше записей по южной Карелии, здесь уже в 80-90-е гг. работали Н.А. Лавонен, А.С. Степанова, Р.П. Ремщуева, Л.И. Иванова. На материалах всех этих экспедиций, хранящихся в Архиве Карельского научного центра РАН,и основывается данная работа.

Наше поколение является свидетелем исчезновения иди трансформации многих фольклорных жанров. Полтораста с небольшим лет назад Э. Леннрот и его сподвижники записали сотни карельских эпических песен. Сегодня все это практически полностью ушло из повседневного бытования. Еще 25 лет назад ноя бабушка Анна Алексеевна Иванова целыми вечерами рассказывала мне сказки, не повторяясь на протяжении недели,- сегодня такого информанта уже не встретишь, а те же сказки мы не рассказываем, а лишь изредка читаем. Сказки-анекдоты о киндасовцах еще бытуют и их можно записать от исполнителей. Вместе с последними носителями уходит обрядовый фольклор, значительно реже, чем раньше, можно услышать похоронную причеть. Даже старики, не говоря уже о хорах, вместо народных поют песни И. Левкина. Сильные изменения претерпел статус одного из самых влиятельных членов деревенского сообщества - знахаря (ю.к. tiеdoinekku с.к. tietaja ).. Сейчас это в основном, женщины, хотя раньше самыми сильными и известными были знахари-мужчины. К ним обращаются гораздо реже, когда уже современная медицина, пришедшая им на смену, не в силах помочь. Но несмотря ни на что, заговоры живут и по сей день, так же, как и быличка, пусть меняясь, трансформируясь.

У каждого жанра свои истоки и свои пути трансформация или исчезновения. Своими корнями быличка уходит глубоко в язычество. И как ни странно, именно языческие основы сохранились в фольклоре лучше всего, хотя на протяжении многих веков шла активная борьба с ними. Продолжали бытовать заговоры, рассказы о хозяевах различных стихий, т.е. те произведения, которые регламентировали семейно-родовые связи, отношения с природой, помогали человеку в трудную минуту.

Сегодня мифологическая проза бытует не только среди 6O-80-летних, старших носителей традиционного фольклора, но и среде более молодого поколения. Молодые люди подчас уже не знают языка, на котором старики рассказывали им о своих встречах с хозяевами леса, вода, дома, бани,полностью сохраняя облик традиционной былички, ухе по-русски передают содержание этих рассказов. И в то же время происходят изменения в этом жанре: появляются новые персонажи, меняется составные части былички. Например, в последнее время в южной Карелии довольно активно бытуют рассказы о встречах со "снежным человеком". Эти былички нового времени во многом отличатся от архаических текстов, например, в них отсутствует традиционный для последних вывод о том, как избежать этих встреч или хотя бы спастись, если будет угрожать опасность. Их изучение, сопоставление с древней быличкой - тема для отдельного исследования.



В своей основополагающей по этой теме монографии Э.В. Померанцева совершенно верно заметила, что былички "теснейшим образом связаны с так называемой низшей мифологией народными верованиями. Эти произведения возникли на их основе, поддерживали и утверждали их в сознании народа" Рассматривая полевые материалы, в том числе и собственные экспедиционные записи, поделимся некоторыми наблюдениями относительно бытования мифологической прозы.Карелы о своих встречах с водяными, лешими, домовыми, а тем более о чертями, никогда не рассказывали только для развлечения публики. Цель их воспоминаний (не случайно термин "быличка" соотносится с понятием "memorat") - предостеречь младшее поколение от ссор с этими существами, научить детей ладить e потусторонним миром. Более того, например, на слове "черт" вообще лежало строгое табу, его старались не произносить, а при необходимости заменяли другими словами: heat "бесы, pаhalaieet "плохие", nесе "ТОТ", hai "ОН". В связи с этим вечером или во время праздника былички не рассказывались. Е.А. Лавонен приводит в своей работе сведения о том, что во время святок специально рассказывали сказки, так как "из-за каждой сказки железный обруч образовывался вокруг того дома, чтобы плохой дух не мог прийти в дом". И напротив, о чертях и хозяевах различных стихий старались говорить как можно реже, чтобы лишний раз не навлечь беду на себя.

Былички бытовали потому, что была сильна вера в могущество этих существ и у рассказчика, и у слушателя. Это подтверждает и финский исследователь мифологической прозы Л. Симонсуури: "Мифологические рассказы основываются на народных поверьях; предпосылкой их живучести является то, что их считают правдой, в них верят". Даже в записях последних лет информант может лишь засомневаться в реальности событий, тем более что он часто рассказывает о том, что случилось не с ним, а со знакомым или родственником: «Еn tiije tozi go sе on?" "He знаю, правда ли это?" Но он никогда не скажет, что весь этот рассказ - вымысел, что в существование всех этих хозяев он совершенно не верит. Человек, который не верит во все это, просто не рассказывает быличек, а если и рассказывает, то в его устах они превращаются в псевдобылички. Особенно это относится к архаической быличке, обязательной составной частью которой было вступление или заключение. В них говорилось о том, чего нельзя делать, чтобы не произошло нежелательной встречи, или что необходимо предпринять, чтобы спастись от гнева хозяина. Более того, современная молодежь рассказывает не о домовом-кошке, не о баннике-рыбке, не о лешем в образе огромного мужчины в пальто с блестящими пуговицами, а о волосатом "снежном человеке", которого кто-то, по рассказам, видел сегодня в лесу, и видевший, соответственно, не может не верить. То есть с изменением представлений о сверхъестественных существах меняются и сюжеты рассказов. Здесь мы подошли к вопросу о достоверности или недостоверности содержания быличек. Этот вопрос рассматривает в "работе, посвященной сопоставлению сказочных и быличных персонажей, И.А. Разумова. Она отрицает тезис В.К. Соколовой, что быличке присуща "необычность, вымышленность содержания" и Применительно к данному критерию наиболее корректно определение Э.В. Померанцевой: быличка - "рассказ о конкретном случае (Erlebnissbericht) базирующийся на верованиях и связанных с ними поверьях".




Обычно рассказчик уверен в том, что встречи со сверхъестественным существом произошли на самом деле. Можно ли это считать следствием слуховых и зрительных галлюцинаций? Тогда, где источник этих галлюцинаций? Все эти вопросы еще ждут тщательного изучения. Ведь сегодня в священных рощах различных народов, где совершались древние обряды, учеными обнаружено таинственное излучение. На многих местах, известных в народе как гиблые, где из года в год терялись люди и животные, начинает "барахлить" компас. Иначе говоря, мифологическая проза с ее установкой на достоверность наряду с обрядами, заговорами вводит нас в тот таинственный мир, который фольклористам необходимо следовать вместе с криптозоологами, изучающими загадочных существ, с геологами, исследующими геопатогенные зоны и их воздействие на живой организм, со специалистами, занимающимися вопросами нетрадиционной медицины, с парапсихологами. Окружающая нас природа полна загадок. Осознавая полемичность высказывания, утверждаем, что наши предки так и не смогли разгадать тайну существ, о которых они рассказывали, которых почитали, боялись и задабривали различными способами. Но перефразируем Козьму Пруткова: "Если хочешь разгадать тайну - разгадывай ее". Ведь, например, ящеров нашли только в 1912 г., а существовали они с доисторических времен; пигмеи были обнаружены чуть более: ста лет назад, а это люди палеолита; упоминания о панде встречаются в летописях Китая с 7 в., а зоологи увидели ее только в 19 столетии; в существование гориллы ученые поверили только в середине 19 в., когда нашли убитую самку, а рассказы об огромном волосатом существе ходили с 17 в. И перечень этих загадок даже из нашего реального мира можно продолжить. Быть может, персонажи мифологической прозы задают нам еще одну, уже из мира ирреального?

Мифологическая проза - это жанр, из которого можно черпать сведения о быте и духовной жизни народа. В карельских мифологических рассказах сохранилась своя архаика и глубокая самобытность. Подтверждается это уже при рассмотрении основных персонажей быличек.

Карел в душе своей остался язычником, и в его мифологии царит haltie - "Дух", "владыка" И izandy - "ХОЗЯИН", "глава": meсanhaltie (mecanizandy), veinhaltie (veinizandy), koinhaltie (koinizandy).

Образная система карельских быличек архаична и самобытна - к этому выводу можно прийти даже на основе записей, которые мы имеем, и они в основном сделаны уже во 2 половине 20 в. К тому времени народная память не сохранила всего того богатства, которое отражено в указателе Л. Сямонсуури, располагавшего сведениями с 17 в., в том числе и по пограничным районам современной Карелии.

Данные архива и фонотеки КНЦ показывают, что самыми распространенными среди персонажей карельской мифологической прозы являются хозяева двух природных стихий -воды и леса ( veinizandy/veinhaltie И mecanizandy/mecanhaltie). Широко бытуют рассказы и о духах, которые Л. Симонсуури включил в рубрику "Местные духи". Это moanhaltie, moanizandy "ДУХ ЗЕМЛИ, ХОЗЯИН земли", koinhaltie, koinizandy "ДУХ ДОМА, ХОЗЯИН ДОМА", leavanhaltie, leavan-izandy "дух хлева, хозяин хлева", kylynhaltie, kylynizandy "ДУХ бани, ХОЗЯИН бани", meccapertinhaltia, raeccy-pertinizandy "дух, хозяин лесной избушки". Далее следует отметить образ karu "черта", в карельской мифологической прозе он встречается реже и практически статичен, по сравнению, например, о русской традицией. Большое внимание карельские былички уделяют так называемым демонам болезни. Это, во-первыx, yonitkiettajaine "существо, заставляющее плакать детей ночью", затем painajaine "давящее существо", демоны таких эпидемий, как малярия, чума, оспа. В эту группу можно отнести и былички о таинственных, зловещих существах, несущих болезни и беды: mecannena "нос, острие леса", tuulennena "нос, острие ветpa",tulennena "НОС, острие огня", kalmannena "нос, острие Смерти",moahine "земляное зло". Широко распространены рассказы о привидениях, различных предзнаменованиях (kummitus). И, пожалуй, последнюю группу карельских быличек составляют рассказы о существах, на которых лежит яркий отпечаток христианства. Это vierissan akka "Святочная хозяйка", Syndy "существо, появляющееся на земле в святки",Kegri.

Активно бытуют и мифологические рассказы, повествующие кладах (aarre) и о знахарях (tietaja, tiedoinlekku).



Из этого перечня видно, насколько самобытна и разнообразна система персонажей карельской мифологической прозы. С одной стороны, она включает в себя образы, которых нет в фольклоре соседних народов, а с другой - в ней отсутствуют, например, такие распространенные в русском фольклоре образы, как русалка, кикимора, или parа ингерманландских быличек, нет саамских гномов и лапландских куффитар. Разумеется, эти выводы на данном этапе исследования носят предварительный характер.